Неточные совпадения
На десятый
день после приезда в город Кити заболела. У нее сделалась головная боль, рвота, и она всё утро не могла встать с
постели.
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла в
постель. Ей всею душой было жалко Анну в то время, как она говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его провести лишний
день и решила, что завтра непременно уедет.
Всё
дело спорилось у нее, и еще не было двенадцати, как все вещи были разобраны чисто, аккуратно, как-то так особенно, что нумер стал похож на дом, на ее комнаты:
постели постланы, щетки, гребни, зеркальца выложены, салфеточки постланы.
Что было следствием свиданья?
Увы, не трудно угадать!
Любви безумные страданья
Не перестали волновать
Младой души, печали жадной;
Нет, пуще страстью безотрадной
Татьяна бедная горит;
Ее
постели сон бежит;
Здоровье, жизни цвет и сладость,
Улыбка, девственный покой,
Пропало всё, что звук пустой,
И меркнет милой Тани младость:
Так одевает бури тень
Едва рождающийся
день.
Ты помнишь, Николай, когда у Володеньки была горячка, помнишь, как я девять
дней, не смыкая глаз, сидел у его
постели.
Произошло это утром, в десять часов. В этот час утра, в ясные
дни, солнце всегда длинною полосой проходило по его правой стене и освещало угол подле двери. У
постели его стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это был молодой парень в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика. Из полуотворенной двери выглядывала хозяйка. Раскольников приподнялся.
Раздев, он положил ее на
постель, накрыл и закутал совсем с головой в одеяло.
А сама-то весь-то
день сегодня моет, чистит, чинит, корыто сама, с своею слабенькою-то силой, в комнату втащила, запыхалась, так и упала на
постель; а то мы в ряды еще с ней утром ходили, башмачки Полечке и Лене купить, потому у них все развалились, только у нас денег-то и недостало по расчету, очень много недостало, а она такие миленькие ботиночки выбрала, потому у ней вкус есть, вы не знаете…
Он на той же
постели, так же закутанный в одеяло; свеча не зажжена, а уж в окнах белеет полный
день.
Однажды —
дело было утром — Павел Петрович хорошо себя чувствовал и перешел с
постели на диван, а Николай Петрович, осведомившись об его здоровье, отлучился на гумно. Фенечка принесла чашку чаю и, поставив ее на столик, хотела было удалиться. Павел Петрович ее удержал.
В качестве генеральского сына Николай Петрович — хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки — должен был, подобно брату Павлу, поступить в военную службу; но он переломил себе ногу в самый тот
день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца в
постели, на всю жизнь остался «хроменьким».
Ночами, в
постели, перед тем как заснуть, вспоминая все, что слышал за
день, он отсевал непонятное и неяркое, как шелуху, бережно сохраняя в памяти наиболее крупные зерна разных мудростей, чтоб, при случае, воспользоваться ими и еще раз подкрепить репутацию юноши вдумчивого.
К вечеру другого
дня Самгин чувствовал себя уже довольно сносно, пил чай, сидя в
постели, когда пришел брат.
Через несколько
дней Клим Самгин, лежа в
постели, развернул газету и увидал напечатанным свой очерк о выставке.
Лидия вывихнула ногу и одиннадцать
дней лежала в
постели. Левая рука ее тоже была забинтована. Перед отъездом Игоря толстая, задыхающаяся Туробоева, страшно выкатив глаза, привела его проститься с Лидией, влюбленные, обнявшись, плакали, заплакала и мать Игоря.
«Черт меня дернул говорить с нею! Она вовсе не для бесед. Очень пошлая бабенка», — сердито думал он, раздеваясь, и лег в
постель с твердым намерением завтра переговорить с Мариной по
делу о деньгах и завтра же уехать в Крым.
Кружилась голова. Самгин разделся, лег в
постель и, лежа, попытался подвести окончательный итог всему, что испытано и надумано в этот чрезвычайно емкий
день. Очень хотелось, чтоб итог был утешителен.
На другой
день он проснулся рано и долго лежал в
постели, куря папиросы, мечтая о поездке за границу. Боль уже не так сильна, может быть, потому, что привычна, а тишина в кухне и на улице непривычна, беспокоит. Но скоро ее начали раскачивать толчки с улицы в розовые стекла окон, и за каждым толчком следовал глухой, мощный гул, не похожий на гром. Можно было подумать, что на небо, вместо облаков, туго натянули кожу и по коже бьют, как в барабан, огромнейшим кулаком.
А через несколько
дней, ночью, встав с
постели, чтоб закрыть окно, Клим увидал, что учитель и мать идут по дорожке сада; мама отмахивается от комаров концом голубого шарфа, учитель, встряхивая медными волосами, курит. Свет луны был так маслянисто густ, что даже дым папиросы окрашивался в золотистый тон. Клим хотел крикнуть...
Теперь, когда Анфимьевна, точно головня, не могла ни вспыхнуть, ни угаснуть, а
день и ночь храпела, ворочалась, скрипя деревянной кроватью, — теперь Настя не вовремя давала ему чай, кормила все хуже, не убирала комнат и
постель. Он понимал, что ей некогда служить ему, но все же было обидно и неудобно.
У повара Томилин поселился тоже в мезонине, только более светлом и чистом. Но он в несколько
дней загрязнил комнату кучами книг; казалось, что он переместился со всем своим прежним жилищем, с его пылью, духотой, тихим скрипом половиц, высушенных летней жарой. Под глазами учителя набухли синеватые опухоли, золотистые искры в зрачках погасли, и весь он как-то жалобно растрепался. Теперь, все время уроков, он не вставал со своей неопрятной
постели.
Быстро вымыв лицо сына, она отвела его в комнату,
раздела, уложила в
постель и, закрыв опухший глаз его компрессом, села на стул, внушительно говоря...
Наступили удивительные
дни. Все стало необыкновенно приятно, и необыкновенно приятен был сам себе лирически взволнованный человек Клим Самгин. Его одолевало желание говорить с людями как-то по-новому мягко, ласково. Даже с Татьяной Гогиной, антипатичной ему, он не мог уже держаться недружелюбно. Вот она сидит у
постели Варвары, положив ногу на ногу, покачивая ногой, и задорным голосом говорит о Суслове...
Оформилась она не скоро, в один из ненастных
дней не очень ласкового лета. Клим лежал на
постели, кутаясь в жидкое одеяло, набросив сверх его пальто. Хлестал по гулким крышам сердитый дождь, гремел гром, сотрясая здание гостиницы, в щели окон свистел и фыркал мокрый ветер. В трех местах с потолка на пол равномерно падали тяжелые капли воды, от которой исходил запах клеевой краски и болотной гнили.
— Вот день-то и прошел, и слава Богу! — говорили обломовцы, ложась в
постель, кряхтя и осеняя себя крестным знамением. — Прожили благополучно; дай Бог и завтра так! Слава тебе, Господи! Слава тебе, Господи!
На другой
день Андрея нашли преспокойно спящего в своей
постели, а под кроватью лежало чье-то ружье и фунт пороху и дроби.
Если Захар заставал иногда там хозяйку с какими-нибудь планами улучшений и очищений, он твердо объявлял, что это не женское
дело разбирать, где и как должны лежать щетки, вакса и сапоги, что никому
дела нет до того, зачем у него платье лежит в куче на полу, а
постель в углу за печкой, в пыли, что он носит платье и спит на этой
постели, а не она.
В одно прекрасное утро Тарантьев перевез весь его дом к своей куме, в переулок, на Выборгскую сторону, и Обломов
дня три провел, как давно не проводил: без
постели, без дивана, обедал у Ольгиной тетки.
— Вот у вас все так: можно и не мести, и пыли не стирать, и ковров не выколачивать. А на новой квартире, — продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам живо представившейся ему картиной переезда, —
дня в три не разберутся, все не на своем месте: картины у стен, на полу, галоши на
постели, сапоги в одном узле с чаем да с помадой. То, глядишь, ножка у кресла сломана, то стекло на картине разбито или диван в пятнах. Чего ни спросишь, — нет, никто не знает — где, или потеряно, или забыто на старой квартире: беги туда…
Дома отчаялись уже видеть его, считая погибшим; но при виде его, живого и невредимого, радость родителей была неописанна. Возблагодарили Господа Бога, потом напоили его мятой, там бузиной, к вечеру еще малиной, и продержали
дня три в
постели, а ему бы одно могло быть полезно: опять играть в снежки…
К вечеру второго
дня нашли Веру, сидящую на полу, в углу большой залы, полуодетую. Борис и жена священника, приехавшая в тот
день, почти силой увели ее оттуда и положили в
постель.
Она легла в
постель, почти машинально, как будто не понимая, что делает. Василиса
раздела ее, обложила теплыми салфетками, вытерла ей руки и ноги спиртом и, наконец, заставила проглотить рюмку теплого вина. Доктор велел ее не беспокоить, оставить спать и потом дать лекарство, которое прописал.
Вот тут Райский поверял себя, что улетало из накопившегося в
день запаса мыслей, желаний, ощущений, встреч и лиц. Оказывалось, что улетало все — и с ним оставалась только Вера. Он с досадой вертелся в
постели и засыпал — все с одной мыслью и просыпался с нею же.
— Есть, батюшка, да сил нет, мякоти одолели, до церкви дойду — одышка мучает. Мне седьмой десяток! Другое
дело, кабы барыня маялась в
постели месяца три, да причастили ее и особоровали бы маслом, а Бог, по моей грешной молитве, поднял бы ее на ноги, так я бы хоть ползком поползла. А то она и недели не хворала!
— Вера не ходит гулять, потому что простудилась и пролежала три
дня в
постели, почти в горячке.
Объясню заранее: отослав вчера такое письмо к Катерине Николаевне и действительно (один только Бог знает зачем) послав копию с него барону Бьорингу, он, естественно, сегодня же, в течение
дня, должен был ожидать и известных «последствий» своего поступка, а потому и принял своего рода меры: с утра еще он перевел маму и Лизу (которая, как я узнал потом, воротившись еще утром, расхворалась и лежала в
постели) наверх, «в гроб», а комнаты, и особенно наша «гостиная», были усиленно прибраны и выметены.
Я не помню даже времени в целой жизни моей, когда бы я был полон более надменных ощущений, как в те первые
дни моего выздоровления, то есть когда валялась соломинка на
постели.
Через три
дня я встал поутру с
постели и вдруг почувствовал, ступив на ноги, что больше не слягу.
На четвертый
день моего сознания я лежал, в третьем часу пополудни, на моей
постели, и никого со мной не было.
7-го октября был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот
день прошел скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я в первый раз вступил на море и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты и
постели перешел в койку и на колеблющуюся под ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал ветер, заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль — и прощанье с друзьями…
На ночь нас развели по разным комнатам. Но как особых комнат было только три, и в каждой по одной
постели, то пришлось по одной
постели на двоих. Но
постели таковы, что на них могли бы лечь и четверо. На другой
день, часу в восьмом, Ферстфельд явился за нами в кабриолете, на паре прекрасных лошадей.
Меня в самом
деле почти не кусали комары, но я все-таки лучше бы, уж так и быть, допустил двух-трех комаров в
постель, нежели ящерицу.
Нехлюдов paзделся,
постелил на клеенчатый диван плед, свою кожаную подушку и лег, перебирая в своем воображении всё, что он видел и слышал зa нынешний
день.
Вчерашний соблазн представился ему теперь тем, что бывает с человеком, когда он разоспался, и ему хочется хоть не спать, а еще поваляться, понежиться в
постели, несмотря на то что он знает, что пора вставать для ожидающего его важного и радостного
дела.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на
деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на
постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Смердяков бросился за водой. Старика наконец
раздели, снесли в спальню и уложили в
постель. Голову обвязали ему мокрым полотенцем. Ослабев от коньяку, от сильных ощущений и от побоев, он мигом, только что коснулся подушки, завел глаза и забылся. Иван Федорович и Алеша вернулись в залу. Смердяков выносил черепки разбитой вазы, а Григорий стоял у стола, мрачно потупившись.
Госпожа Хохлакова уже три недели как прихварывала: у ней отчего-то вспухла нога, и она хоть не лежала в
постели, но все равно,
днем, в привлекательном, но пристойном дезабилье полулежала у себя в будуаре на кушетке.
Иван дал себя довести до
постели, Алеша кое-как
раздел его и уложил.
На следующий
день, когда я проснулся, солнце было уже высоко. Мои спутники напились чаю и ждали только меня. Быстро я собрал свою
постель, взял в карман кусок хлеба и, пока солдаты вьючили мулов, пошел вместе с Дерсу, Чжан Бао и А.И. Мерзляковым к реке Билимбе.
Наконец стало светать. Вспыхнувшую было на востоке зарю тотчас опять заволокло тучами. Теперь уже все было видно: тропу, кусты, камни, берег залива, чью-то опрокинутую вверх
дном лодку. Под нею спал китаец. Я разбудил его и попросил подвезти нас к миноносцу. На судах еще кое-где горели огни. У трапа меня встретил вахтенный начальник. Я извинился за беспокойство, затем пошел к себе в каюту, разделся и лег в
постель.